Мы поговорили с Кандидатом филологических наук, ассоциированным профессором Казахстана Айнаш Мустояповой о том, почему нужен баланс между традиционными и современными ценностями, какова роль молодежи в деколонизации и что делать для улучшения регионального сотрудничества.  

— Как вы можете описать сегодняшнее общество Казахстана?

За уже 30 с лишним лет независимости Казахстана не сложилась единая гражданская нация, и в этом я обвиняю в первую очередь власти. Я считаю, власть диктует актуальную для страны повестку, ну и как многие другие повестки эта осталась где-то на периферии. Как Назарбаев говорил, сначала экономика, потом политика. А политика — это не только права и прочее, это еще и идеология, система ценностей, которые продвигает правительство, власть, страна.

Стремление создать единую гражданскую нацию на основе общих ценностей, толерантности, веротерпимости, идет от гражданского общества. Это не только казахи. Представители других этносов тоже понимают, что у нас должны быть ценности, которые объединяют нас, заставляют нас считать себя гражданами одной страны.

Власть отгорожена от народа. У власти информационные и материальные ресурсы, многое другое. И пока власть рассматривает народ как некоего противника, которого надо подавлять и угнетать, дискриминировать, держать в нищете, очень сложно говорить о построении единой гражданской нации. Но процесс идет, и это замечательно.

— Сформированы ли у нас общие ценности как нации?

Я считаю, в любом обществе значительная часть людей придерживается общечеловеческих ценностей. Другое дело, что зло агрессивно. Люди, которые совершают преступления, склонны объединяться и защищаться. Мы понимаем, как много преступивших закон у нас на стороне власти и понятно, что они имеющимися у них ресурсами защищают свою позицию, пытаются отбелить ее. Но реакция людей показывает, что значительная часть общества здорова.

Ценности есть, их не надо формировать. Другое дело — сделать их доминирующими, безапелляционными. Благое моральное общество должно диктовать закон и заставить людей аморальных прислушаться, скорректировать свое поведение.

— Казахстанское общество считается традиционным. Говорят, что во многих семьях превалируют «традиционные» ценности. Они отличаются от этих моральных ценностей общества как целого?

Они не вступают ни в какую конфронтацию. Я здесь не вижу конфликта. Давайте возьмем шире — любая религия, любой этнос выживает в века, потому что в нем есть здоровые моральные силы, которые передаются в том числе и через семью. Форма может быть разной — у казахов, японцев, австралийцев, американцев. Но в основе моральные ценности: не убей, не укради, не навреди, помогай слабому, защищай младших, уважай старших и так далее.

Вот это «традиционное» звучит как нечто патриархальное, устаревшее, как будто отжившее. Но простите, традиционные ценности нашему народу и многим другим народам помогли сохраниться на века, сохранить здоровый дух нации.

Давайте приведу такой пример. Когда произошел процесс модернизации, начало 20-го века, говорили, что модерн это хорошо в том виде, в котором его продвигала Европа. Соответственно то, что иное, другое, а это традиционные национальные общества в разных странах, скажем на Востоке, они противопоставлялись этому модерну. Европейскому модерну противопоставлялся традиционный патриархальный Восток. Это вовсе не аксиома, это какое-то вульгарное понимание. И в модерне мы можем видеть много недостатков, и в традиционности мы можем видеть много фундаментальных ценностей, которые следует сохранить. Но это была такая крайность: от всего отказаться и привнести все новое.

Можно привести в качестве успешного примера органичного смешения традиционализма и модерна Японию. Она сумела стать одной из самых развитых постиндустриальных стран, сохранив свою традиционность. Если мы посмотрим систему ценностей, нормы поведения, этикет, то это все, на чем зиждется мораль, это все о традиции, от семьи. А модерн, все постиндустриальное — это внешнее. Это бизнес, работа и другое. И здесь можно найти золотую середину, когда традиционные и моральные ценности продолжают скреплять моральное здоровье нации, и при этом движение вперед позволяет улучшать эту жизнь индустриально, технологически и так далее.

Так что я здесь вообще не вижу никакого конфликта между традиционностью и современностью.

— Какую роль играет молодежь в процессе деколонизации?

Первое, сам процесс деколонизации должен быть реализован старшим поколением. Мы те люди, которые застали время, когда нас подвергали колонизации. Мы понимаем, какие механизмы и инструменты использовались для этого, испытали их на себе. Мы тот самый слой общества, который может говорить об этом аргументированно.

Что касается молодежи, то они застали следы колонизации. Казахская молодежь не понимает, почему взрослые говорят на русском языке, получали образование на русском, что там за непонятная ностальгия старшего поколения по совку и многое другое. С другой стороны, для них важен процесс деколонизации, потому что мы не хотим, чтобы они жили в колониальной действительности. Пусть это будет политическая независимость, но ведь многие признаки колониализма сохраняются: зависимость политическая, экономическая, информационная от России. Это вызывает недовольство молодежи. Мы не хотим, чтобы они жили в таком мире.

Процесс деколонизации нужен, чтобы мы пережили постколониальный период. Уже потом нынешнее поколение молодежи в зрелом возрасте смогут быть по-настоящему независимыми от следов колониализма.

— Старшее поколение больше подвержено колониальному мышлению, нежели молодое?

У нас нет разделения на старых и молодых. Среди взрослого поколения я вижу очень много деколонизирующихся, потому что они отторгают свой опыт. Что касается молодежи, то удивительным образом даже те, кто не жили в Советском Союзе, восхваляют его. Второе, для каких-то наций то колониальное прошлое было благое время. И есть молодежь, которая является носителем колониального сознания, не осознавая это. Это я называю «колониальным следом», когда на уровне языка, апелляции к России, через какие-то русские поговорки, примеры из русской литературы и так далее, это передается молодежи. Они цепляют словечки. Например, откуда казахоязычная молодежь знает русскую обсценную лексику? Из языковой среды, в которой она пребывает.

— Как вам ZhasCamp?

То время, что я успела пообщаться с аудиторией, вызывает у меня только положительные чувства. Аудитория живая, умная, глазки блестят, такая замечательная молодежь. Я вообще люблю молодежь. Она умеет мечтать, стремится ставить планы и не боится их достигать, ломает какие-то границы, а для этого тоже нужна смелость. Такую молодежь я и увидела на [не]конференции.

Мне нравится, что были представлены дети из разных уголков Казахстана. Но что очень важно, были немаленькие делегации из Узбекистана и Кыргызстана. Это наш регион, у нас единое культурное пространство, пусть мы разделены политическими границами. Во всем остальном — культурном, ментальном, ценностном плане — мы должны быть едины. И единство достигается не подписанными договорами, а через людей, личные связи. И важно, что молодежь имеет возможность общаться, шутить, смеяться, вместе завтракают, обедают, ужинают, и это их сближает.

— Какой совет вы можете дать молодежи?

Нужно быть открытым миру. Когда человек открыт, он готов принимать иную культуру, другие языки, традиции, быть терпимым к другой вере. Он умеет и готов проявить эмпатию. Это и открытость к коммуникациям с людьми и другими странами. Будьте открытыми!